Политолог Дмитрий Орлов — о том, почему бывший главный идеолог оказался не у дел
Дмитрий Орлов. Фото: ИЗВЕСТИЯ/Владимир Суворов
Святая простота и дьявольская изощренность редко встречаются в чистом виде. Течение жизни перемешивает их в самых невероятных пропорциях. Вот Владислав Сурков: агрессивно выступил — и где? в Лондоне! — в защиту менеджеров «Сколково», элегантно и щедро проспонсировавших лекционный «курс молодого бойца» от Ильи Пономарева в самом начале избирательной кампании 2011 года. Буквально через несколько дней он жестко возразил — и кому? Путину! — по поводу исполнения прошлогодних президентских указов, за которое он как вице-премьер и руководитель аппарата правительства прямо и непосредственно отвечал.
Так что официальная точка зрения по поводу отставки Суркова, высказанная пресс-секретарем президента Дмитрием Песковым, вполне адекватна. Правительство исполнило лишь половину поручений президента, а координировал эту работу именно Сурков. Вице-премьер отчитался — президент отчет не принял.
Всё это выглядело до крайности незатейливо, даже если допустить (поверив высокопоставленному источнику в правительстве; этого, впрочем, можно и не делать), что заявление Суркова об отставке было написано еще 26 апреля. Готовясь выйти из темницы духа, стоит ли хлопать дверью? Неужели бессмертная фраза Булгарина о Пушкине — великий-де был человек, а пропал, как заяц — по отношению к Суркову верна?
Я так не думаю. «Дивный новый мир» (новый моноцентризм и отказ от системы тандема, национализация элиты и равноудаление «бояр», политическая реформа и моральный поворот) — политическая реальность, созданная Владимиром Путиным после победы на президентских выборах 2012 года — Суркова принципиально не устраивал. А «координаторская» работа в правительстве его — создателя политических конструктов, жонглера смыслами — конечно, не вдохновляла. Так что простое и быстрое решение, которое он был вынужден принять, стало результатом отнюдь не простого и довольно длительного развития событий. Которое вполне можно считать личной драмой бывшего вице-премьера.
Политическое время Суркова — не эпоха, нет; мы жили, живем и будем жить в эпоху Путина — закончилось осенью 2011-го. Но еще за несколько месяцев до этого, зимой и весной, Сурков допустил стратегический просчет, дистанцировавшись от Путина и позволяя при этом Глебу Павловскому (не только, но прежде всего ему) жестко критиковать его. Павловский, напомню, требовал от Путина дать Медведеву возможность стать «великим президентом», а путинское большинство предлагал превратить в «медведевское». Между тем время, отпущенное на существование системы тандема, заканчивалось, а общественное доверие по рекомендациям политологов не передается. Я был удивлен тем, что Сурков не понял этого.
В результате в конце весны 2011-го стратегическую инициативу захватили другие группы элиты, которые сделали ставку на победу Путина с помощью консолидации вокруг него традиционных консервативных групп — путинского большинства. Сурков мог перехватить инициативу летом, но совершил еще один масштабный просчет. Стратегия, избранная им для парламентской избирательной кампании «Единой России», основывалась на транслируемых из центра и при этом второстепенных для восприятия большинства посланиях (темах «креативного класса» или «открытого правительства», например). К тому же из нее был фактически исключен Путин. Уже через месяц после начала реализации этой стратегии правящей элите стало ясно, что значительного успеха она не принесет: без Путина и традиционных «реальных дел» электоральная мобилизация «Единой России» буксовала. Неудивительно, что главным инструментом «путинской» предвыборной мобилизации стал «Общероссийский народный фронт».
«Сурков сконструировал и профинансировал Болотную» — такая точка зрения сегодня весьма распространена. На мой взгляд, она вряд ли верна — во всяком случае, в вульгарном толковании, «нанял-пошли». Мне трудно представить себе, что Сурков давал прямые указания бывшим менеджерам «Альфы», поддерживавшим Навального, или руководителям «Сколково», нашедшим в лице Пономарева благодарного лектора. Однако его заявления в Лондоне удивительны. Экс-вице-премьер сказал с вызовом, что Вексельберг и он сам достаточно состоявшиеся люди, чтобы не воровать несколько сотен тысяч долларов из бюджета «Сколково». Зачем? Ведь никто ни его, ни Вексельберга в этом не обвинял! Вероятно, это была попытка перевести претензии Следственного комитета на «политический» уровень. Ее вряд ли можно назвать удачной. И в любом случае в этой истории надо поставить точку. Я думаю, в этом заинтересован и сам бывший вице-премьер.
Так или иначе, Сурков относился к протестному движению весьма сочувственно. Характеристика им тех, кто вышел на Болотную, как «лучших людей» в этом смысле весьма показательна. Собственно, «лучшие люди» и «креативный класс» должны были — во всяком случае, я воспринимаю логику Суркова именно так — стать основой новой, более сложной по структуре социальной опоры власти. Дьявол — в деталях, а точнее в сроках и формате образования такой гипотетической коалиции. На мой взгляд, Путин мог обратиться к «креативному классу» и протестным группам с предложением о союзе во имя будущего России. Но — только с позиции спокойной силы, победив на выборах с опорой на традиционное большинство (что и произошло). Надеть белую ленту (признать митингующих на Болотной «лучшими» до начала президентской избирательной кампании, за что выступал Сурков) он мог, лишь предав это большинство. И в конечном счете — себя.
Сурков — человек по-настоящему увлеченный. Инициированные им проекты, особенно крупные, как правило, детально продумывались и осуществлялись системно и долгосрочно; серьезные сбои начались только пару лет назад. Как ни странно, он не осознавал простой вещи: политический театр — не театр марионеток; невозможно и не нужно контролировать все движения всех актеров. Появление феномена несистемной оппозиции — наиболее крупная, фатальная ошибка «главного политтехнолога» Кремля. Каналы рекрутирования через партийную систему и одномандатные округа оппозиционных, региональных и просто ярких политиков — новой элиты! — были фактически заблокированы, что выталкивало за рамки системы немало абсолютно адекватных людей. На смену им приходили эрзац-проекты типа молодежных движений, и их число всё возрастало.
И все же исторический «гамбургский счет» — в пользу Суркова. Его время — это время создания и развития демократических институтов в России, от общенациональных партий до рационально организованной региональной власти. Его время — это время победы российской правящей элиты над «искушением-2007»: система правящего тандема гарантировала и конституционность передачи верховной власти, и ее, этой власти, относительную стабильность. Роль во всем этом бывшего вице-премьера очень велика, а до конца 2010 года — поистине исключительна.
Но иногда простой ответ на простой вопрос лучше трансляции сложной системы аргументов. Именно поэтому время Суркова уходит вместе с ним.
Автор — член Общественной палаты РФ
