Дмитрий Орлов: «Для бизнеса банка олигархи опасны»

Немного найдется в России банкиров, которые бессменно руководили бы собственными банками без малого 20 лет. Владелец банка «Возрождение» Дмитрий ОРЛОВ, пожалуй, первый, кто приходит на ум, когда заходит речь о когорте наших банковских патриархов. В интервью «Ведомостям» он рассказывает, почему не считает крупных клиентов хорошими заемщиками, объясняет, почему «Возрождение» не объединилось с опорным банком российских железнодорожников, невзирая на хорошие личные отношения Орлова с президентом РЖД Владимиром Якуниным, и делится другими секретами финансового долгожительства в России.

— Как изменилось в последние два года отношение инвесторов к российским банкам?

— К нашему банку конкретно никак. Мы для инвесторов всегда вывешиваем даже то, о чем, может быть, стоило умолчать. Мне показалось, что они поняли, почему мы в отличие от других не переоцениваем наши возможности. Мы сразу всех предупредили, что заработаем в текущем году всего 500 млн руб. Так и выходит. И следующий год будет не очень сладким, я думаю.

— А ситуация с Межпромбанком повлияла?

— Нет. Потому что «Межпром» — это специфический банк. Там цикл, замкнутый на делах собственного холдинга. На банковской системе это никак не отразилось.

— А 2011 год несладким будет оттого, что остался груз залогов и проблемных кредитов?

— С портфелями и залогами еще придется поработать. Думаю, 30—40% портфеля [залогов] мы реализуем. И этот процесс будет нарастать. Но специально разгоняться мы не будем — по основной массе залогов есть полная ясность. Недострои, которые достались, станут востребованы, а так как они по всей Руси разбросаны, то продадим потихоньку. Еще у нас в залогах земли порядочно, цена на нее стала понемногу расти, и это не привязано к удаленности места от Москвы. Так что ничего нового в следующем году не будет. Все разобрались, что такое кризис, а потому стало спокойнее.

— Что банки вынесли из него?

— Стало понятно, что с клиентами происходит: с кем есть и будут проблемы, а с кем — нет. Это самое важное. Банкиры, похоже, смирились с тем, что в 2010-м не будет нормальной прибыли. Ситуация такая, что пока зарабатывать много невозможно. Правда, все, что мы планировали и прогнозировали на этот год, в основном, что приятно, мы выполняем. Резервы пока держим в районе 10% [от портфеля кредитов] и распускать не собираемся. Да и зачем?

— Многие банкиры увязывали это и с налогами в том числе.

— Дело тут даже не в налогах. Они же (фискальные службы. — «Ведомости») все равно свое возьмут.

— Почему?!

— Сейчас у нас система начисления: есть кредитный договор, вот процентная ставка, и тебе по ним начисляют налог. А то, что клиент отсрочку попросил, никого не волнует. Заплатил он тебе или не заплатил, налог тебе все равно припишут. Поэтому фискальные службы нигде в мире не любят. Я возглавляю попечительский совет Финансовой академии. И недавно мы с руководством академии, теперь уже — университета, обсуждали, мягко говоря, несовершенство нашей налоговой системы: почему фонды должны платить налоги с денег, которые идут в помощь! Вот Михаил Прохоров рассказывал, как дал фонду $5 млн, так с него еще и налог содрали. Государство должно об этом думать — у нас много кому помощь нужна, и ему не хватит средств, чтобы всех поддержать. Эндаумент Гарварда — $22 млрд. А почему? Помимо морали и престижа, там это налогами не облагается, так еще твоим именем что-то назовут. Купил лабораторию — ее и назовут.

«Это по-порядочному, по-банковски»

— Есть заемщики, с которыми после кризиса вы не стали работать?

— Есть такие. Их немного, но не скажу, что они вели себя нечестно. Есть ряд людей, которые мне признавались, что некоторым банкам они не платили, при этом с нами вели себя честно. Потому что считают, что мы вели себя порядочно и помогали им. И они это ценят — все-таки остаточная мораль какая-то есть у людей.

— Что значит помочь заемщику?

— Мы никогда не ставили задачу обанкротить клиента и забрать залог. Нам это не нужно.

— Но если послушать банкиров, то это никому не нужно!

— Неправда. Бывает, что нужно. Например, если недостроенный жилой объект в залоге по кредиту, то оценивается он с 40—50%-ным дисконтом. Бывает выгодно отобрать, достроить и распродать по коммерческой стоимости. У нас был клиент, у которого стоимость 1 кв. м в заложенном объекте была 35 000 руб. Отбирай и зарабатывай! Но мы ему дали денег, чтоб мог достроить, и отмеряли срок до такого-то числа, нормальный срок — продашь, заработаешь и вернешь кредит. А если не сможешь, то мы у тебя заберем и кому-то отдадим оптом на сумму, которая погасит нам кредит. Я считаю, это по-порядочному, по-банковски. Не нужны банкам эти склады и заводы.

— А почему банк «Возрождение» так и не объединили с Транскредитбанком(ТКБ)? Ведь идея была.

— Идеи не было, был просто разговор, который ничем не окончился.

— А теперь ТКБ объединяется с ВТБ. Вам не предлагали?

— Нет. Но мы бы и не стали. Смысла не вижу. Да и ситуация не та — рано нам пока объединяться. Какое может быть объединение, когда ни коэффициентов, ни рынка. В кризис цена банка не может быть нормальной.

— А как вообще возник разговор про вас и ТКБ?

— Я не знаю, откуда возникла такая идея. Ко мне пришли люди, неважно кто, но с таким разговором. Но он окончился ничем, потому что если посмотреть на активы и пассивы обоих банков, то видно несоответствие. Основная масса пассивов «Транскреда» — так или иначе РЖД. Сегодня президент компании Владимир Иванович, которого я уважаю, завтра на его место приходит Петр Иванович, и у него есть уже свой любимый банк. Все потоки переходят туда, и что остается от банка, кроме хороших специалистов?

«Их спасали не потому, что они хорошие»

— Вы всегда строили банковский бизнес, минуя крупные структуры. А с олигархами, видно, предпочитаете просто дружить. Почему?

— Банковский бизнес — это сеть и клиенты. Не я придумал, во всех книгах написано, что деньги — только у народа. У нас 99% — это не блатные деньги, богатеньких вкладчиков у нас немного, а олигархов вообще нет. У меня была возможность и ресурс в 90-х работать с «крупными», но я не стал. В моем понимании, для бизнеса банка они опасны. Разово можно прыгнуть по вкладам, в рейтингах например. Но деньги в банке — для того чтоб их размещать. Я разместил, но по закону вкладчик может забрать деньги в любой день, особенно в кризис. Я же не могу платить, не зарабатывая. Если такие клиенты дают 2—3%, ну ладно, можно держать. А вот если 30—40%, то не дай бог такого клиента! У нас отток в 2008 г. был небольшой, потому что это были деньги простых людей, а там есть доверие к банку. Большие клиенты все капризные: то ставка не нравится, то еще что. А ведь все политически образованные, вхожи к верхам, тебе тут же сто звонков будет о том, кому по какой ставке давать кредит. Зачем он такой нужен!

— Как вкладчик — понимаю, но ведь ничто не мешает вам его кредитовать.

— А вот кризис показал, какие они заемщики. Государству пришлось вмешаться и перекредитовывать все крупные компании в западных банках — речь шла о спасении экономики страны в целом. Западники выдавали кредиты таким заемщикам в основном под залог акций, которые резко просели в цене. В России такой залог плох тем, что у банка сразу норма резервирования вылезает. Но политически я с этим решением согласен. Как можно допустить, чтобы сырьевые компании ушли [в собственность] Deutschе Bank или Citibank! Их спасали не потому, что они хорошие, а потому, что отдавать западным банкам нельзя.

— Банкиры, кстати, все чаще и агрессивнее пеняют ЦБ на то, что надзор ужесточается, и на то, что доходность бизнеса уже не та, что прежде.

— Ничего страшного. Пусть мы где-то и перекрутили по нормативу Н1. У Европы только еще будет 7%, и все уже воют, а мы ничего — как-то живем и при 10%. У нас много параметров, которые более жесткие. Но я считаю, что это правильно. Надзор и контроль за банковской системой должны быть жесткими. Но правила игры должны быть одинаковы для всех — для надзора все должны быть равны.

— Но вы же видите, что у нас так не получается.

— Это разваливает банковскую систему. Нашим верхам пора определиться, что нам нужно для страны: система коммерческих банков или что? Принимайте решение, что банки должны быть государственными. Нет вопросов! Не может нормально работать система, где деньги для банков стоят по-разному. Сейчас банки страдают от дорогих пассивов, потому что пытались конкурировать с госбанками за вкладчиков. Сегодня у меня средняя цена пассива — 9%. Не могу я давать кредит под 6%, ты меня извини. А госбанки участвуют в тендерах на кредитование бюджетников и предлагают 6,5%. Я не поверю, что у них есть деньги, которые столь дешевы. Ставки по вкладам поднимали и Сбербанк, и «ВТБ 24». А такая ставка — это демпинг, и это неправильно. Заемщик должен с тобой работать с открытыми глазами и честно. Так для банка в итоге лучше. У нас есть заемщики, которые могут перекредитоваться в госбанке и скостить ставку — на 2 пункта. Мы им честно говорим, что, если будет возможность снизить ставку, снизим. И не все после этого уходят в госбанк, потому что знают, что не обманем. У нас есть один хороший клиент, у которого ставка по кредиту 12,5%, один из госбанков его пытается банкротить и до сих пор держит ему ставку в 22%. Роль Центрального банка в том, чтоб такие ситуации не возникали.

«За молодежь страшно»

— По-вашему, грядущая приватизация части акций госбанков может изменить ситуацию?

— Появилось желание продать — это хорошо. Но должно появиться еще одно — купить. С этим сложнее. Главное — кто будет их покупать. Известно, как у нас шли некоторые допэмиссии — их по указанию покупали олигархи. Это ж не эмиссия. Наши акции всегда находили покупателей на рынке. Когда мне звонили знакомые и просили: «Львович, продай!» — я им отказывал, потому что есть процедура и спрос. Кстати, потом были трудности в части раскрытия акционеров. Я помню, что надзор, например, потребовал раскрыть структуру CIBC — нашего крупного на тот момент акционера, а также ряда номинальных держателей, таких как, например, Ситибанк. И в том и в другом случае речь шла о крупнейших финансовых институтах Северной Америки с тысячами, а может, даже и сотнями тысяч акционеров. От нас просили подтвердить достаточность их капитала, причем по нашим внутренним методикам, и показать их участников. Понятно, что при номинальном держании держатель акций вообще владеет бумагами в пользу какого-то миноритария. Ну немного покувыркались. Хотя справедливости ради следует сказать, что сейчас подобные вопросы отрегулированы значительно лучше.

— Вы не собираетесь переквалифицироваться в галериста?

— Нет, пока не собираюсь. Несмотря ни на что, все равно еду в банк.

— А передать дела сыну почему не получается?

— Скажу честно. Не хочет. У него свой бизнес — строительный.

— А преемника готовите?

— Нет.

— А вы не переживаете? Все-таки наследник…

— Может, это и к лучшему, что не хочет. В России не так просто вести банковский бизнес. Иногда вообще не понятно, как работают государственные системы: судебная и правоохранительная. Порой, чтобы добиться результата, нужно судиться несколько лет. Не понятно, почему возбуждаются некоторые дела, а каким-то хода не дают. Если все эти процессы налажены, тоже трудно, но интересно. Ты видишь, что ты делаешь, и не боишься, что придет дядя Вася и захочет у тебя отнять бизнес и ты в итоге не будешь знать, куда пойти. У нас, к сожалению, таких историй еще много и система так выстроена. Периферия у нас в основном — это удельные князьки, и им неважны твой авторитет и опыт, который работает в столице. Поэтому за молодежь страшно, если честно. Система может поломать много талантливых, молодых и правильных.

Биография

Родился в 1943 г. По окончании Московского финансового института в 1968 г. принят старшим кредитным инспектором в Красногорское отделение Госбанка СССР
1980
управляющий Мытищинским отделением Госбанка СССР
1986
управляющий Московской областной конторой Госбанка СССР
1987
начальник Московского областного управления Агропромбанка СССР
1991
председатель правления банка «Возрождение»
9,79
млрд руб. стоит доля Орлова (35,5%) исходя из капитализации «Возрождения»

Штрихи к портрету

«Я вот собираю картины. Я бы подарил их со временем государству, но я боюсь. Для меня это не инвестиции, просто люблю это дело, к тому же дети мои — не громадные любители. Но если б я знал, что государство их возьмет и повесит и напишет, от кого получило… При жизни не надо, потом. Честолюбиво, конечно, но я бы хотел. В музеях на Западе часто встречаешь такие таблички. И это правильно».

«Я ни в один сторонний фонд, который обращался к нам в банк, в жизни рубля не дал, потому нет доверия. Мои люди едут в детский дом с компьютерами: я знаю, что привезут и поставят, а там уже все зависит от совести директора, украдет — не украдет. Такая у нас психология. Директор, зам, помощник, машина… Миллион собрали — 900 000 потратили на представительские [расходы] и зарплату. Будем честными!»

«Я знаком с отцом Тихоном — настоятелем Сретенского монастыря, так вот он рассказывал, что казначеем фонда, связанного с деятельностью православной церкви в Америке, был один из менеджеров Chase Manhattan Bank. Истинно верующие люди на общественных началах работают, а не в штате благотворительного фонда».

«Возрождение»
коммерческий банк

акционеры: Дмитрий Орлов (35,5%), Отар Маргания (18,65%), JPM International Consumer Holding (9,37%) и кипрская Burlington Trading (2,5%).
капитализация — 27,6 млрд руб.
финансовые показатели (МСФО, II квартал 2010 г.):
активы — 147 млрд руб.,
капитал — 16,5 млрд руб.

Картинная галерея

Уроженец Сухуми Дмитрий Орлов увлекается русской пейзажной живописью. По его инициативе в «Возрождении» создана корпоративная художественная коллекция полотен русских художников XIX-XX вв., многие картины с его помощью были возвращены на родину из-за рубежа.

Беседовала Татьяна ВОРОНОВА

3 759 просмотров